Дидье анзье я кожа читать

Dating > Дидье анзье я кожа читать

Download links: → Дидье анзье я кожа читать → Дидье анзье я кожа читать

Эта теория конституировала личный вклад Луизы в негативную привязанность к матери. Результатом стала работа, охватывающая целый ряд психоаналитических тем. Я-кожа и психоанализ Анзье не противопоставляет свою теорию классическому психоанализу, но говорит о необходимости дополнений и расширений психоаналитической теории. Фрейд использовал в своей второй топике для описания Я.

Я-кожа - не только граница, но и контейнер содержащихся в Я переживаний, выполняющий ряд функций, обеспечивающих этому Я целостность. К опыту работы с дерматологическими больными следует добавить психоаналитическую практику Анзье с нарциссическими и пограничными пациентами, которые были не уверены в собственной идентичности, и которые имели много общего с кожными больными. При недостаточности этой функции появляется страх расчленения тела, страх снятия верхнего слоя, то есть страх независимого, анархичного функционирования различных органов чувств. Под таким поведением, по мнению Анзье, скрывается не только желание получить инвалидность, но и бессознательная агрессивность, возникающая вследствие реакции на постоянную потребность в зависимости, невыносимое присутствие которой симулянт ощущает в себе. Фрейд использовал в своей второй топике для описания Я. Бывало и так, что на нее наносили знак, бывший признаком определенной веры. А затем немедленно передает соответствующее послание нашему мозгу. Запрет на прикосновение Первые запреты, которые семья накладывает на детей, когда они получают «доступ к миру», обретают возможность перемещения и коммуникации инфравербальной и прелингвистической , это запреты тактильных контактов. Все приводимые в книге цитаты из работ 3.

Ввиду хрупкости их Я-кожи патомимы колеблются между страхом разлуки, если с объектом привязанности больше нет близкого контакта, и страхом преследования, если с ним существует слишком большая близость». Фрейда сверены по немецкому изданию собрания его трудов. По освобождению из тюрьмы он узнал, что не является отцом ребенка и первым делом отправился удалять татуировку, чтобы «устранить раздражающую кожную память».

Я-кожа. Анзьё Дидье - Этот процесс научения был особенно важен, поскольку одной из проблем, которой она страдала, была трудность ответного отражения жестов, поз и невербальных проявлений в поведении других людей. Анзьё, посвященные функционированию Я.

«Я прежде всего телесно, оно представляет собой не только некое существо, имеющее поверхность, но и само есть проекция этой поверхности» Фрейд З. Психология бессознательного Согласна концепции Дидье Анзье каждая психическая функция развивается, опираясь на функцию тела, механизм которой проецируется на психический ментальный уровень. Психический аппарат формируется, проходя последовательные стадии отрыва от своих биологических основ, эти трещины между биологическим и психическим с одной стороны дают возможность «убежать» от биологических законов, с другой обеспечивают необходимость индивидуации анакликтических отношений опоры между психическими и телесными функциями. Анзье начинает с двух основных предположений. Первый из них, принадлежащий Фрейду, гласит, что: любая психическая функция развивается, опираясь на телесную, откуда она перемещает функционирование на психический план. Второй принцип, также известный Фрейду, заимствован у Х. Согласно этому принципу, развитие нервной системы в течение эволюции приобрело особенность, не встречающуюся в других органических системах, а именно, что самый молодой и близкий к поверхности орган - мозг - стремится взять на себя управление всей системой, интегрируя другие неврологические подсистемы. На ту же роль претендует и сознательное Я. Известно также, что кожа поверхность тела и мозг поверхность нервной системы берут свое начало в одной и той же эмбриональной структуре - эктодерме. В соответствии с этими предположениями психический аппарат развивается, принимая в качестве отправной точки основу, предоставленную физическими переживаниями биологической природы, в которых кожа играет фундаментальную роль. Эти переживания как внешнего, так и внутреннего характера затем насыщаются новым смыслом во взаимодействии с ухаживающим лицом чаще всего с матерью , а после приобретают символические формы, становясь фантазиями, символами и мыслями. Посредством физической стимуляции кожа может обеспечить психический аппарат репрезентациями, которые составляют Я и его основные функции. Таким образом конструкция самости которую Анзье назвал Я-Кожей обеспечивает Я такие важные функции как: перцепция, восприятие, защита, поддержка, интеграция ощущений, идентичность и энергия. Принимая Я-кожу в качестве основы, Я развивает способность мыслить и репрезентировать, становясь Я-мыслящим. Патологии Я-мыслящего и Я-кожи показывают нам как Я может использовать физическое восприятие, каким обладает кожа, в общении с другими людьми и попытках защититься от внутренней и внешней опасности. Чем больше ошибок в абстрактных функциях Я и чем больше его потребность в непосредственном восприятии опыта, который не символизируется и не интегрируется, тем более патологическим и примитивным образом функционирует Я. Анзье ставит перед собой очень четкую клиническую цель, когда пишет, что анализ в случаях сложных патологий или нарциссических неврозов, или при пограничных расстройствах, должен позволить нам диагностировать, какая функция Я нарушена и посмотреть, какой способ аналитической работы может исправить этот пробел и восстановить соответствующую функцию Я. Для того, чтобы объяснить происхождение сбоев в структурировании Я, Анзье обращается к теории привязанности и ее отношению к психопатологии. Для Анзье кожные заболевания очень тесно связаны с нарциссическими травмами и структурной недостаточностью Я. В первом случае играет роль эквивалентность отношений Я с мыслями и отношений функций кожи с телом в общем. Затем - эквивалентность между Я и кожей, так что любой сбой в функционировании Я ведет за собой проблемы с кожей. Наконец, эта эквивалентность будет так близка, что чем больше изменений коснется Я пациента, тем более серьезным кожным заболеванием он может страдать. Анзье задается вопросом, могут ли кожные заболевания быть следствием избытка или недостатка контакта с матерью на ранних этапах детства. Основываясь на опыте работы с дерматологическими больными, он берет на себя смелость предположить, что некоторые кожные заболевания связаны с чрезмерной стимуляцией, а другие, наоборот, с недостаточной стимуляцией в младенчестве. Он также вслед за Рене Шпитцем задается вопросом: «Реакция ребенка в форме экземы — это обращенная к матери просьба о прикосновении или способ нарциссической изоляции в том, что ребенок экземой сам обеспечивает себе стимулы в соматической области, в которых мать ему отказывает? С другой стороны, отсутствие материнской ласки и заботы может рассматриваться как эквивалент чрезмерного, насильственного запрета прикосновения к чужому телу. К опыту работы с дерматологическими больными следует добавить психоаналитическую практику Анзье с нарциссическими и пограничными пациентами, которые были не уверены в собственной идентичности, и которые имели много общего с кожными больными. Из всего этого Анзье делает вывод, что серьезность кожных проблем измеряющихся сопротивлением к химиотерапевтическим и психоаналитическим воздействиям связана с количественной и качественной несостоятельностью Я-кожи. Он также приблизился к понимаю такого понятия как «патомимия» имитация болезни , когда заболевания кожи могут быть добровольно спровоцированы пациентом, например, путем ежедневного скобления кожи осколками стекла. Под таким поведением, по мнению Анзье, скрывается не только желание получить инвалидность, но и бессознательная агрессивность, возникающая вследствие реакции на постоянную потребность в зависимости, невыносимое присутствие которой симулянт ощущает в себе. «Он пытается вновь обрести эту потребность, делая зависимыми от себя людей, являющихся первыми объектами, некогда вызвавшими чувство фрустрации и которые с тех пор провоцируют его месть. Эта сильная потребность в зависимости коррелятивна хрупкости и незрелости психической организации внушения, а также недостаточности топической дифференциации, связанности Самости и развития Я по отношению к другим психическим инстанциям. Ввиду хрупкости их Я-кожи патомимы колеблются между страхом разлуки, если с объектом привязанности больше нет близкого контакта, и страхом преследования, если с ним существует слишком большая близость». Кожа больного, играя роль «зеркала души» в ущерб роли границы, позволяет партнеру считывать напрямую сексуальные и агрессивные желания, от которых больной чувствует себя смущенным. Кожа здесь проявляется в другой роли, как тонкая оболочка, приглашающая к физическим проникновениям и психическим вторжениям. Запрет на прикосновение Первые запреты, которые семья накладывает на детей, когда они получают «доступ к миру», обретают возможность перемещения и коммуникации инфравербальной и прелингвистической , это запреты тактильных контактов. Запрет на прикосновения предшествует и предвосхищает Эдипальные запреты на инцест и патрицид. Он развивается в два этапа, которые относятся к различным видам контакта. «Первичный запрет прикосновения перемещает на психический план то, что было заложено биологическим рождением. Он вынуждает живое существо вести отдельное существование на пути становления индивидуума. Он запрещает возврат в материнское лоно, возврат, который можно лишь вообразить этот запрет не возникает у аутиста, психически продолжающего жить в утробе матери. Мать имплицитно придает значение запрещению, предъявляемому ребенку в активной форме через установление физической дистанции: она отдаляется от него, она отдаляет его от себя, отнимая от груди, отводя свое лицо, которое он пытается схватить, когда мать укладывает его в колыбель. В случае, если мать не реализует запрещение, в окружении всегда найдется кто-то способный осуществить это, на этот раз на вербальном уровне, словесный заменитель запрета. Первичный запрет прикосновения специфически противопоставляется влечению привязанности или цеплянию. Угроза соответствующего физического наказания в известных случаях фантазмируется в форме сдирания, оставляющего кровоточить поверхность кожи, общей для ребенка и матери. Второй запрет прикосновения применяется к влечению к отчуждению: нельзя прикоснуться ко всему, овладеть всем, быть хозяином всего. Запрет формулируется языком жестов или вербально. Имплицитный смысл таков: не бери, сначала спрашивай и будь готов к отказу или отсрочке. Этот смысл разъясняется, когда ребенок в достаточной мере осваивает речь, именно этот запрет побуждает его к такому освоению: не показывай пальцем на интересующие тебя предметы, обозначай их именами. Угроза физического наказания, соответствующая второму запрету прикосновения, по возможности выражается посредством семейного и социального дискурса в следующей форме: рука, которая крадет, бьет, мастурбирует, будет связана или отрублена». Всякий запрет двойственен по своей природе, он содержит системы напряжений между двумя полюсами, в запрете прикосновения Анзье выделяет четыре дуальности: 1 Запрет затрагивает одновременно и сексуальные и агрессивные влечения. Нельзя прикасаться к неодушевленным предметам, так как их можно повредить или они могут повредить, нельзя применять чрезмерную силу по отношению к частям тела других людей, нельзя домогаться настойчиво своего тела или тел других людей, касаться зон своего тела чувствительных к удовольствию. Запрет поставлен на защиту от чрезмерного возбуждения и его следствий — необузданного влечения. Он распространяется как на самого выразителя, так и в равной степени на того, кому он адресован. Чувство базового доверия Принимая теории Монтагью и Боулби за основу, Анзье устанавливает связь между материнским телом и чувством привязанности с целью захвата и развития чувства базового доверия, что позволяет ребенку изучить и классифицировать объекты внешнего мира. Только при наличие этого базового доверия сепарация с матерью может пройти нужным образом. Ребенок приобретает силу эндогенного контроля, которая колеблется между чувством уверенности в его действиях и эйфорическим ощущением неограниченного всемогущества — это чувство внутренней силы имеет огромное значение для ребенка, чтобы осуществилась реорганизация его сенсорно-моторных и аффективных схем, которые в свою очередь необходимы для его созревания и опыта. С этой точки зрения делается вывод, что существует реципрокные взаимоотношения между чувством доверия и развитием символического потенциала. Без этого базового ощущения отсутствие объекта не может быть принято, и без понятия отсутствия переход от необходимости в присутствии конкретных объектов к их номинации важное для развития символического потенциала не может произойти. Понятие отсутствия переплетается с возможностью производить, регистрировать и терпеть сепарацию со значимым объектом. Биологическая функция осуществляется за счет холдинга, описанного Винникотом, психическая же функция развивается через интериоризацию материнского удержания. Эта функция выполняется благодаря материнскому ухаживанию. Образ кожи в виде мешка пробуждается у малыша посредством ухода за телом, соответствующего его потребностям и осуществляемого матерью. Я-кожа в качестве телесной репрезентации проявляется в телесных играх матери и ребенка. За несостоятельность этой контейнирующей функции отвечают два страха: страх возбуждения влечений — неопределенный, постоянный, расплывчатый, не поддающийся локализации, передает психическую топографию, конституированную из ядра без коры; индивид ищет замену коре в физической боли или психологическом страхе: он закутывает себя в страдание. Во —втором случае оболочка существует, но ее непрерывность нарушена дырами Я-кожа — дуршлаг , мысли и воспоминания с трудом сохраняются, они улетучиваются. Страх возрастает из-за опустошения внутренней части, особенно из-за агрессивности, необходимой для любого утверждения Самости. Функция защиты от раздражителей. Поверхностный слой эпидермы защищает ее чувствительный слой и организм в целом от физических агрессий, радиации, избытка стимуляции. Избыток и дефицит защиты от раздражителей приводят к очень разнообразным формам. Френсис Тастин описала два образа тела, относящихся к первичному и вторичному аутизму: Я-осьминог ни одна из функций Я-кожи: подпорки, контенанта, защиты от раздражителей — не приобретаются, а двойной слой не намечен , Я-рак с твердым панцирем, заменяющим отсутствующий контейнер и запрещающим запуск последующих функций Я-кожи. Параноидный страх психического вторжения представлен двумя формами: «у меня крадут мысли» и «мне дают мысли». Страх потери объекта, выполняющего вспомогательную роль защиты от раздражителя, увеличен до максимума. Как мембрана органической клетки защищает ее индивидуальность, так человеческая кожа по своей гранулированности, цвету, текстуре, запаху представляет значительные индивидуальные различия, они дают возможность другим людям различать объекты привязанности и любви и самоутверждаться в качестве индивидуума. Я-кожа обеспечивает функцию индивидуации самости, приносящей Я-коже чувство бытия в качестве уникального существа. При шизофрении вся внешняя реальность плохо отличаемая от внутренней рассматривается как нечто опасное для ассимиляции, и потеря чувства реальности любой ценой обеспечивает поддержку чувства уникальности Самости. Я-кожа — психическая поверхность, связывающая между собой ощущения различной природы и выводящая их различные формы на первоначальный фон, которым является тактильная оболочка. При недостаточности этой функции появляется страх расчленения тела, страх снятия верхнего слоя, то есть страх независимого, анархичного функционирования различных органов чувств. Функция оплота сексуального возбуждения. Действие этой функции может обойтись собственными средствами: Я-кожа считывает на всей поверхности либидинозную загрузку и становится оболочкой глобального сексуального возбуждения. За неимением разрядки эта оболочка эрогенного возбуждения может трансформироваться в оболочку страха. Если загрузка на кожу нарциссическая6 то оболочка возбуждения может быть заменена на оболочку нарциссическую, блистательную и яркую, призванную сделать владельца неуязвимым и бессмертным героем. Если оплота сексуального возбуждения нет, то индивид, став взрослым, не чувствует себя в достаточной безопасности, для того, чтобы вступить в полноценные сексуальные отношения с взаимным генитальным удовольствием. Если сексуальные выпуклости и отверстия скорее болевые, нежели эрогенные точки, конфигурация Я-кожи становится более стойкой, навязчивый страх увеличивается, растет предрасположенность к перверсиям с целью превратить боль в удовольствие. Эта функция обеспечивает поддержку внутреннего энергетического напряжения и его неравного распределения по психическим подсистемам. Нарушения данной функции ведут к двум типам антагонистических страхов: страху взрыва психического аппарата из-за сверхзаряда возбуждения например, эпилептический припадок и страху нирваны, то есть желанию свести напряжение к нулю. Функция записывания сенсорно-тактильных следов или функция пиктограммы по определению Пьера Касториадис-Оланье. Эта функция развивается с помощью двойного упора, биологического и социального. Биологический: первый рисунок реальности отпечатывается на коже, социальный: принадлежность индивида к какой-либо социальной группе отмечается надрезами, насечками, разрисовками, татуировками, макияжем, причёсками и их дубликатами, которыми является одежда. Я-кожа — это исходный пергамент, хранящий перечеркнутые, подчищенные, перегруженные черновики «исходного» довербального документа, выполненного из линий на коже. Первая форма страха, относящаяся к этой функции — иметь на поверхности тела и Я позорные и нестираемые записи, исходящие от Сверх-Я краснота, экзема, символические раны , противоположный страх — опасность стирания записей из-за их сверхзарядки, либо потеря способности фиксировать следы например, во сне. Это негативная функция Я-кожи, которая имеет тенденцию к саморазрушению. Она связана с аутоиммунными реакциями и отсутствию различения между Я и не-Я, между своим собственным и чужим чуждым. По Анзье эта функция играет большую роль в развитии кожных заболеваний, таких как любого рода аллергии. Это мнимая кожа, которой Я покрывает себя, становится ядовитой, не пропускающей воздух, горящей, отделяющейся. Если первые восемь функций служат либидинальной загрузке, то девятая не относится к либидо, а относится к влечению к смерти. Следуя пониманию того, что функции Я-кожи соотносятся функциям самой кожи, было бы уместно добавить к этому списку еще две функции: функцию выделения пот, феромоны и функцию производства волосы, ногти. Мазохизм Пытаясь объяснить случаи мазохистической перверсии и самоистязания пациентов, травмирующих свою кожу всевозможными способами порезы, ожоги, щипание и т. Анзье вводит понятие «оболочки страдания», который имеет две особенности: 1 Сбой в идентификации и попытки идентифицироваться через маркирование кожной поверхности отметины от экзекуций6 татуировки, проколы и пр. Таким образом, знаки на коже и болевые сигналы становятся нарциссическими эмблемами. Тело через страдания идентифицирует себя как реальный объект. Он не сможет вкладывать свои силы самостоятельно и будет находиться в зависимости от хозяина состояния». Его тело есть тело «невостребованное, неспособное к удовольствию и репрезентативной активности, используемое не по назначению, необитаемое, смысл которого для другого чаще всего матери или ее субститута будет оставаться более загадочным». Этим объясняется непрекращающееся колебание его идентификационных процессов; этим же объясняется и применение первоначальных единичных действий, при которых тело страдает. Саморазрушительное поведение связано с матерью или ее субститутом. Первый опыт удовольствия и боли связан с тактильным контактом, который обеспечивает мать. Если она предоставляет заботу в избыточной, удушающей или жестокой форме, это отразится в фантазме общей кожи, которая сдирается, разрывается или трескается. Чтобы понять переход от невостребованного тела к телу страдания следует подчеркнуть, что при утрате привязанности и идентичности тело подчиняется не законам желания и удовольствия, но произволу права другого по отношению к нему. Это невостребованное тело несет в себе два потенциала: 1 «преследующий потенциал»: загрузка преследующего объекта, его присутствие и связь, объединяющая их, необходимы субъекту для того, чтобы он чувствовал себя живым, в то же время субъект признает за ним право и допускает желание смерти по отношению к себе; 2 чрезмерная склонность к приведению в действие, наглядному изображению и воплощению страдания; Татуировки зачастую показывают нам, как некоторые люди хотят отобразить на коже изображения, имена или даже непосредственно лица тех, чье отсутствие не могут вынести. Гийо и Круз описывают случай с заключенным, которые сделал татуировку любимой женщины, которая забеременела незадолго до того, как его посадили. По освобождению из тюрьмы он узнал, что не является отцом ребенка и первым делом отправился удалять татуировку, чтобы «устранить раздражающую кожную память». Я-кожа и психоанализ Анзье не противопоставляет свою теорию классическому психоанализу, но говорит о необходимости дополнений и расширений психоаналитической теории. Он видит необходимость в следующих дополнениях: 1 Дополнение перспективы топики по психическому аппарату перспективой строго топографической, иначе говоря, в связи с пространственной организацией Я-телесного и Я-психического. В качестве шестого дополнения Анзье предлагает расширение списка влечений за счет влечения привязанности по Боулби или цепляния по Херманну. Несмотря на обширное исследование кожи, Анзье призывает уйти от буквальной работы с телом в виде прикосновенй, объятий, массажа, и других телесных манипуляций, говоря о том, что телесные переживания уже вписаны в язык, поэтому нет надобности сейчас обнимать анализанта. Для всего достаточно слова, и для работы с телом тоже. Классические психоаналитические инструкции, которые заключаются в том, что анализанту 1 требуется придерживаться правила свободных ассоциаций, и говорить все, что приходит в голову, не утаивая и 2 ограничиваться вербальными отношениями, то есть говорить, а не делать — включая прикосновения и социальные отношения с аналитиком, а также агрессивные и сексуальные акты сохраняют свою значимость. В свою очередь аналитик 1 находится в состоянии свободно распределенного внимания и 2 воздерживается от удовлетворения желаний своего анализанта, при этом старается их понять вместо того, чтобы осудить или отбросить.